Синица на море пустилась:
Она хвалилась,
Что хочет море сжечь.
Расслабилась тотчас о том по свету речь.
Страх обнял жителей Нептуновой* столицы;
Летят стадами птицы;
А звери из лесов сбегаются смотреть,
Как будет Океан и жарко ли гореть.
И даже, говорят, на слух молвы крылатой
Охотники таскаться по пирам
Из первых с ложками явились к берегам,
Чтоб похлебать ухи такой богатой,
Какой-де откупщик*, и самый тороватый*,
Не давывал секретарям.
Толпятся: чуду всяк заранее дивится,
Молчит и, на море глаза уставя, ждет;
Лишь изредка иной шепнет:
"Вот закипит, вот тотчас загорится!"
Не тут-то: море не горит.
Кипит ли хоть? - И не кипит.
И чем же кончились затеи величавы?
Синица со стыдом всвояси уплыла;
Наделала Синица славы,
А моря не зажгла
Примолвить к речи здесь годится,
Но ничьего не трогая лица,
Что делом, не сведя конца,
Не надобно хвалиться.
МАРТЫШКА И ОЧКИ
Мартышка к старости слаба глазами стала;
А у людей она слыхала,
Что это зло еще не так большой руки:
Лишь стоит завести Очки.
Очков с полдюжины себе она достала;
Вертит Очками так и сяк:
То к темю их прижмет, то их на хвост нанижет,
То их понюхает, то их полижет;
Очки не действуют никак.
"Тьфу пропасть! - говорит она, - и тот дурак,
Кто слушает людских всех врак:
Все про Очки лишь мне налгали;
А проку на волос нет в них".
Мартышка тут с досады и с печали
О камень так хватила их,
Что только брызги засверкали.
К несчастью, то ж бывает у людей:
Как ни полезна вещь, - цены не зная ей,
Невежда про нее свой толк все к худу клонит;
А ежели невежда познатней,
Так он ее еще и гонит.
СТРЕКОЗА И МУРАВЕЙ
Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол и дом.
Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стрекоза уж не поет;
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
"Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!" -
"Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?" -
Говорит ей Муравей.
"До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах* у нас -
Песни, резвость всякий час,
Так что голову вскружило". -
"А, так ты..." - "Я без души
Лето целое все пела". -
"Ты все пела? Это дело:
Так поди же, попляши!"